Я родился в Петрограде 23 января 1923 года в бедной еврейской семье. По отцовской линии мой пра-пра-прадедушка был при Николае Первом кантонистом. Кантонист - это тот, кого мальчишкой брали в царскую армию, и он 25 лет(!) служил. Евреев в кантонисты брали даже не в 17-18 лет, а совсем мальчишками. Когда кантонист заканчивал службу, он имел право поселиться вне черты оседлости. Мой пра-пра-прародитель выбрал Санкт-Петербург. И поэтому все мои родные по отцовской линии были петербуржцы. Он и его дальнейшие потомки по профессии были ремесленниками по чёрному металлу. Наверное, все знают русскую сказку о Левше, который мог подковать блоху. Так вот, мои прародители были из породы Левшей, они из металла могли сделать всё, любую вещь. Дедушку звали Исаак, бабушку звали Дыня. Они были очень добрые.
По материнской линии мои предки из белорусской деревни. Они евреи-крестьяне. Сначала они жили в еврейском местечке, потом переехали в деревню. Дед пахал землю и также делал дёготь. Бабушка держала коров, куриц, вела домашнее хозяйство. Я их помню очень смутно. Моя мама София - простая крестьянка, она кончила три класса церковно-приходской школы. Когда свершилась революция, мама переехала в Петроград. Сначала она работала на швейной фабрике. В эти годы мама познакомилась с моим отцом. Отца звали Лазарь Исаакович. Хотя отец школ не кончал, он был очень образованный, так как очень много читал, у него было самообразование. Отец прививал мне любовь к чтению, научил меня играть в шахматы и прочее...
Мои родители не были ортодоксальными евреями, но они справляли еврейские Праздники. На Песах мама делала фаршированную рыбу, кнейдлики. Мамин старший брат был ортодоксальным евреем, он сам для всей семьи дома изготовлял мацу. Помню, как мне, мальчишке, давали нож-звёздочку, и я нарезал дырочки на тесте. Этот мамин брат был портным, но у него дома собирались евреи для молитв, всегда собирался миньян, если людей для миньяна не хватало, тогда мне надевали кипу, и я тоже присутствовал на молитвах.
Моя семья жила вместе с маминой сестрой в коммунальной квартире на Васильевском острове. Домашним языком был, обычно, русский, но когда хотели, чтобы дети не понимали, переходили на идиш. Поэтому я немного стал понимать идиш. Я был единственным ребёнком в семье. В 7 лет меня отдали в школу. И в это время отец разошёлся с мамой. Но я безумно любил отца, и отец безумно любил меня. Мы не могли жить друг без друга. Отец уже было решился вернуться в семью, но случилось непоправимое: у отца произошло помутнение рассудка, он попал в психиатрическую больницу, там схватил воспаление лёгких, и в 30 лет отец умер... Во дворе, где мы жили, евреев не было. Рядом с домом находились конюшни. Нашими соседями, в основном, были грузчики. Это были грубые люди, шпана. С соседскими мальчишками я не дружил, потому что они меня обзывали жидом...
Тогда в Петрограде существовали национальные школы, в том числе и еврейская. Еврейская школа была ближе всех к нашему дому. Мама отдала меня в эту школу. Это была обычная школа, где все предметы велись на русском языке. Но в школе преподавали еврейскую литературу и идиш. В еврейской школе было два основных контингента — питерские евреи и местечковые евреи. Для питерских - родной язык был русский, для местечковых — идиш. Иврит нам не преподавали. Мы все жили дружно.Если диктант или сочинение были на русском языке, местечковые списывали у питерских. Если это было на идиш, тогда наоборот, питерские списывали у местечковых. Директором школы был Кисенгоф — образованнейший человек, фольклорист и одновременно математик. В 1937 году он был арестован, через 2 месяца его выпустили, но вскоре от полученных в тюрьме побоев он умер. В 1934 году все национальные школы в Питере были ликвидированы и становились русскими школами. И моя школа стала русской. Но мы все продолжали в ней учиться. Потом все еврейские мальчики, девочки из школы прошли войну... Когда после войны мы собрались, из двух параллельных классов осталось 5 человек... Я получил блестящее образование, особенно вне школы: во Дворце пионеров ходил в кружок "Мировой литературы", великолепно знал литературу, писал стихи. Я посылал стихи в «Пионерскую правду», редактором которой был тогда Самуил Маршак. Он их заметил, позвал меня и сказал: «Из тебя может получиться хороший поэт». Я и сейчас пишу четверостишья, «Бронники»- так мы их называем в нашей семье. В этом кружке, помню, сделал доклад «Скопен и Фигаро». в котором доказал, что Скопен - это прообраз Фигаро. Мне было тогда лет 12. В школьные годы занимался также в научном кружке химии при Ленинградском университете. За три года в этом кружке прошёл всю чистую химию (органика, неорганика, аналитика), что было равнозначно курсу в университете. И всё это было бесплатно! Школу закончил в 1940 году, мне тогда было 17 лет. Поступил в Химико-технологический институт на военный факультет по специальности «Пороха и боеприпасы».
В 1941 году, 22 июня, вижу, какая-то толпа слушает речь Молотова, который объявляет о начале войны... Мама, её родственники остались в Ленинграде, пережили блокаду и затем были переправлены через Дорогу жизни, Ладогу. Так они смогли выжить. Я и другие ребята с моего курса, скрыв, что имеем бронь от армии, пришли наниматься добровольцами в Красную армию. Нас послали учиться в зенитное артиллерийское училище. После училища прошёл всю войну и закончил её в Германии. Там я заинтересовался общественно-политической литературой, прочитал и всего Гитлера, и всего Геббельса, и всего Маркса. Хотел понять, почему человечество пришло к такому безумству. Труды К. Маркса мне понравились и поэтому увлёкся экономикой. Так как я был кадровый офицер, служил ещё в армии, то заочно поступил учиться на экономический факультет Ленинградского университета по специальности политэкономия. В 1949 году, когда был студентом второго курса заочного отделения, меня демобилизовали. Я обратился к декану с просьбой перевести меня на стационар. Но именно в это же время 
, в 1949 году, началась война с космополитами, все евреи автоматически становились космополитами - Дело врачей, Дело Михоэлса... Декан мне ответил отказом. Я попросил у него объяснения причины отказа. Он не стал объяснять. Я жёстче потребовал объяснения - он не отвечал. Разговор стал резким... Я был офицер, к оскорблениям не привык, ходил в гимнастёрке, на груди — ордена... и я замахнулся полевой сумкой... Меня исключили из университета.., затем с трудом восстановили на заочное отделение...
Средств к существованию у меня не было, мама в это время работала в библиотеке уборщицей. У меня - святая мать, лучшего и добрейшего человека я не знал... Мне уже пора было матери помогать, а не наоборот. Я устроился во дворе нашего дома в гараж заряжать аккумуляторы. В это время познакомился со своей будущей женой Беллой. Она тоже была студенткой и помогала мне в учёбе. Семья жены была крайне бедной. Отец погиб в блокаде, а мама была работницей. Я умудрился за 2,5 года закончить университет с отличием, с красным дипломом. Стал искать работу. Внешне я был 100% ариец: блондин, голубые глаза, нос прямой... Я приходил в ВУЗ: «Вам нужен преподаватель по политэкономии?», - «Да-да. Заполняйте анкету.». В анкетах была пятая графа - национальность. Они смотрели и отвечали: «Позвоните завтра». На завтра я получал ответ: «Мы нашли более опытного преподавателя».... Так я прошёл 10 ВУЗов! Так же пытались найти работу Юрий Лотман, жена Юрия Лотмана Зара Минц, Вольперт Лариса, так же Рэм Блюм, так же Леонид Столович... Мы все потом познакомились в Тартуском университете. В Тарту служил мой армейский друг, он и предложил мне переехать в Тарту. Ректор Тартуского университета согласился взять меня на работу, но сказал, что русские группы будут только через два года. Поэтому на эти два года я устроился учителем в школу. Мне дали комнату за сценой. Там не было ничего - ни туалета, ни душа... Хорошо, когда вечером шла современная пьеса, тогда под видом героя пьесы я проходил через сцену в туалет, а если шла костюмная пьеса, то не мог даже в туалет попасть... Но это были мои лучшие годы... меня очень любили ученики. Я преподавал логику, психологию и историю. Одновременно был режиссёром драматического кружка и тренером волейбольной команды. Ученики вечно торчали в моей комнате. Это было самое весёлое время в моей жизни. Через два года начал преподавать в Тартуском университете политэкономию. Тогда в Тарту появились Юрий Лотман, Рэм Блюм, Леонид Столович - знаменитая тартуская ленинградская школа. Это очень талантливые и высокого человеческого уровня люди. В 1954 году я защитил кандидатскую диссертацию. В это время ректором Тартуского университета был питерский эстонец Фёдор Клемент - это очень важная историческая личность. Это Фёдор Клемент принял на работу всех вышеупомянутых питерских учёных. Для него был только один критерий - учёный ты или не учёный. Во времена Фёдора Клемента Тартуский университет вошёл в пятёрку лучших университетов Советского Союза.
Когда мы были молодыми, особенно не задумывались над тем, евреи мы - не евреи... Нашими друзьями были и евреи, и не евреи. Во время борьбы с космополитизмом всегда подчёркивал, что я - еврей, всегда выступал против антисемитизма. Довольно часто ездил в Петербург, и в трамвае можно было услышать: «Эти жиды... вот Дело врачей, они хотели всех нас истребить.., евреи не воевали, ...они прятались по тылам...» Я вставал и говорил: «Я - еврей, прошёл всю войну от начала и до конца, награждён боевыми наградами. Всё, что вы говорите, всё это ложь!» Несколько раз приходилось даже драться... Я глубоко чту свой народ, потому что он прошёл через тысячелетия, через страшнейшие испытания, которые продолжаются и сейчас, - и сохранился как народ! Еврейский народ показал высочайший пример и профессионализма, и выживаемости. Наш народ сохраняется потому, что для него на первом месте - это семья, дети.
В Тарту у нас родились сын, 1954 года, и дочь, 1958 года. Сейчас мой сын - бизнесмен, и он является основным спонсором новой Таллиннской синагоги «Бейт Белла». 5,5 лет тому назад умерла моя жена. В память о моей жене, своей мамы Беллы, сын решил пожертвовать на строительство синагоги. Для поддержания повседневной жизни и деятельности синагоги Был создан Фонд семьи Бронштейн. Я тоже вхожу в этот Попечительский совет. Сейчас я верующий человек, стал читать Тору, хожу в синагогу, молюсь утром и вечером. Являюсь членом религиозной еврейской общины. Я глубоко уважаю Раввина. Считаю Раввина замечательным человеком. И это одна из причин, по которой я пришёл к вере. Я считаю, что у нас самый порядочный, человечный Раввин, чтящий все еврейские Законы, у него широкий взгляд на жизнь и бытиё. По общему признанию, синагога превратилась в один из лучших культурных центров нашего города.
Евреи - Б-гом избранный народ. Но Б-г избрал нас довольно сурово, Он поставил нас в очень жёсткие условия. Генетически евреи не умнее всех на свете, как многие думают. Среди евреев столько же умных, столько же середнячков, столько же дураков, как и среди других народов. Этому я убедился в школе. Но Б-г, послав великие испытания для евреев, поставил их перед проблемой выживаемости: или ты профессиональнее других, лучше знаешь своё дело, больше заботишься о семье, больше и лучше воспитываешь детей, то есть во всех отношениях ты лучший - или ты идёшь ко дну. Мировой антисемитизм был и, к сожалению, никуда ещё не исчез. Я делю людей и страны на обучающиеся системы и не обучающиеся системы. Обучающаяся система среди народов - это евреи. И оказалось, что обучающаяся система - это и немцы. Сейчас в Германии антисемитизм и национальная нетерпимость - это самые большие преступления.
Когда я был с делегацией Президента Эстонии Леннарта Мери в Израиле, меня Израиль вообще поразил. Вначале мы были в музее Холокоста. Всем членам делегации было печально смотреть, что на карте 1942 года изображена Эстония, где написано: «Juden frei». И на приёме у Президента Израиля Леннарт Мери сказал: "Да, это тёмная страница в истории нашей страны. Сейчас мы уважаем наших евреев. Здесь, среди нас находится мой учитель, мой преподаватель и крупный учёный, мой советник академик М. Бронштейн. Мы с глубоким уважением относимся и к нему, и к нашей еврейской общине, и к тем евреям, которые живут и работают в нашей стране". Эти прекрасные слова я помню всю жизнь. Леннарт Мери был мой самый умный студент. В то время, когда я ещё был нечто вроде ортодоксального марксиста, он прозорливо понимал всю историю. Потом эстонская делегация поехала по Израилю. Тут уже я загордился перед Леннартом Мери. Представьте себе: камни, очень плохая почва, засушливое лето без дождей... Для израильтян - это совершенно нормально. Особенно всю эстонскую делегацию поразили кибуцы. К. Маркс, тоже, кстати, еврей, со своей идеей построения нового общества оказался утопистом. В кибуцах евреи оказались не утопистами, а сделали то, чему поклонился бы даже К. Маркс. Что такое кибуц? Это коммуна, даже не кооператив, где действительно от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. В кибуцах евреи работают не за высокие зарплаты, а работают за идею и потому в кибуце уважают всех. Образование и среднее, и высшее на высоком уровне обеспечивается всем детям кибуца за счёт средств кибуца. Прекрасное социальное обеспечение, прекрасное здравоохранение, Кибуцник должен работать не потому, что его заставляют, а потому, что если ты не работаешь, тебе стыдно, на тебя смотрят, как на недочеловека. И вы представляете, на этих камнях, песке растёт очень много зелени, так как к каждому растению подведена капельница! На этих землях собирают самые высокие урожаи в мире! На этих землях, на этих камнях, где, кажется, коровам негде пастись, - самые высокие удои в мире!!! В Израиле мне предлагали остаться. На это я вежливо сказал: «Вы создали прекрасную страну, изумительную страну. Но я в этом не участвовал, к сожалению, я не участник восстановления еврейской государственности. Но я восхищаюсь!» В этой поездке по Израилю я возгордился своим народом - народом, которого считают народом торговцев, банкиров, а евреи оказались и самыми лучшими земледельцами! Могу добавить и о моих предках по материнской линии, о которых говорил выше. Я горжусь тем, что мои предки были лучшими земледельцами в той белорусской деревне. То есть гораздо раньше, чем возникли кибуцы, они показали всё, на что способны евреи.
В девяностых годах двадцатого века я был членом горбачёвской Комиссии последнего Верховного Совета по признанию независимости Эстонии. Тогда был установлен очень жёсткий Закон, согласно которому должно проголосовать более двух третей всех живущих, в том числе и в армейских подразделениях, чтобы независимость Эстонии была признана. На Референдуме 1991 года евреи поддержали восстановление национальной государственности Эстонии. По своей природе евреи очень чувствительны к любой несправедливости не только к своему народу, но и к другим народам. Я обращаюсь ко всем евреям. Трудные времена всегда воспитывали в евреях самые лучшие качества. Весь мой опыт жизни говорит о том, чтобы нам выжить, чтобы наши дети, внуки, правнуки, весь наш народ существовал до конца, сколько ему даст Б-г, нам надо быть более умелыми, более профессиональными, быть стойкими и терпимыми, быть добрыми, стараться не силой насаждать, стараться убеждать. Стараться и в простом, человеческом смысле, помогать бедным, немощным, не спускать никому оскорбления, проявления антисемитизма, проявления грубости, попытку обидеть другого еврея, попытку обидеть наших женщин, наших детей. Здесь мы должны быть рыцарями. И тогда мы будем достойны уважения и быть Б-гом избранным народом!
Я хочу пожелать всем евреям, чтобы у них было всё хорошо, чтобы все выстояли в эти трудные времена.
_________________________
материал подготовила к публикации: Галиа Келензон
фото: из архива Таллиннской синагоги