ЕВРЕЙСКИЙ ПАСПОРТ
Амнон Юзеф Лувищук
Моё имя по старой метрике Амнон Юзеф. Амнон - это древнееврейское имя, означает "верный", а Юзеф, очевидно, дань польскому происхождению. Я родился в 1943 году во время войны, когда мои родители были в эвакуации в Таджикистане, посёлке Пролетарск Ленинабадской области. До начала войны папа очень хорошо ориентировался, что происходит в Германии, поэтому вся наша семья эвакуировалась заранее. Когда я родился, отец был на фронте, потом его комиссовали. Папа прекрасно владел немецким языком. Возвратившись с фронта, он преподавал в Высшей военной академии немецкий язык.
По маминой линии бабушка, урождённая Клас (Глас), из Тарту, дедушка Моше Арон Каменовский из Польши. После хупы они уехали в Польшу. Там у них родилось четверо детей. После рождения четвёртого ребёнка бабушка умерла. И дедушка перевёз всех детей в Тарту, к сёстрам бабушки. Тарту в то время был вне черты еврейской оседлости, поэтому дедушка не мог остаться там и жить со своими детьми. У дедушки заняло 2-3 года, пока он получил патент купца первой гильдии. Это дало ему возможность переехать в Тарту и перевезти туда своё дело. Дедушка был меценатом. Он помогал еврейским студентам Тартуского университета. Каждый день в 7 часов вечера дома был ужин, за столом собиралась вся семья, и если в это время приходил кто-то из еврейских студентов, они вместе с семьёй садились за стол. Не говоря уже о том, что некоторые из студентов просто жили в дедушкином доме. Где-то в 1990-х годах я зашёл домой к одному еврейскому приятелю, там подошёл ко мне отец семейства, очень известный провизор в Таллинне, и сказал: «Благодаря помощи твоего дедушки, я смог окончить университет». Я был очень благодарен ему за эту добрую память. На Песах в доме дедушки собиралось очень много людей, и седер проходил по всем правилам. Не могу сказать, что дедушка был ортодоксальным евреем, он был хасидом нового направления. Помню, он молился 3 раза в день, говорил на смешанном польском-русском-идише. Я его немного боялся, он был очень строгим.
Дедушка по папиной линии был потомственным ювелиром. Это была зажиточная семья из Каменец-Подольска, Украины. Фамилия Лувищук происходит от португальского Луиш или Леви, которая впоследствии получила украинское звучание. Насколько помню из рассказов папы, наши предки были ювелирами ещё в Португалии. Очевидно, это был долгий путь через всю Европу в Украину. Через некоторое время их семья переехала в Киев, а затем в Ригу. Однажды, когда папе было 15 лет, вернувшись домой из гимназии, он обнаружил, что на дом, в котором они жили, там же был и магазин, было совершено нападение. Убили всех: бабушку, дедушку, прислугу. Папе повезло остаться живым, так как он был в гимназии в это время.
Я учился в русской школе в Таллинне. В начальных классах у меня были конфликты на национальной почве, и мне часто приходилось защищаться кулаками. Позже в нашем классе, кроме меня, были ещё два еврея -“почти миньян”. Помню, ещё ребёнком я спросил у мамы: «Почему меня обзывают, разве это нехорошо быть евреем?» Мама ответила: «Ты должен гордиться, что ты еврей, евреи дали миру очень много выдающихcя людей». Когда учился в институте, конфликты на национальной почве не возникали, так как в Эстонии общество внешне к евреям было довольно лояльным. Но когда закончил институт, мне пришлось столкнуться с антисемитизмом. Советские бюрократы просто не пустили меня сдавать экзамены в аспирантуру, хотя у меня было персональное место. Это был период, когда очень многие уезжали из Эстонии.
Мои родители, в принципе, были больше атеистами, естественно, считали себя евреями, носионистского лада. Дома было празднично на Рош hашана, Песах. Папа закончил немецкую гимназию в Риге и поехал учиться в Базель. Там он защитил степень Доктора государственного права. Потом вернулся в Латвию, где познакомился с мамой. Мама закончила в Таллинне русскую гимназию, после чего поехала учиться в Париж, в Сорбонну, где учила историю. Так как обучение далеко от дома оказалось довольно дорогим, мама продолжила учёбу в Рижском университете, где изучала английскую филологию. В Риге она познакомилась с папой. В 1936 году у них родился мой брат, и они переехали в Тарту. Папа был владельцем консервного рыбного завода. И совсем недавно я узнал, что папа под видом рыбных консервов переправлял в Эрец-Израиль оружие. (Это были 1937-1939 годы, когда было эмбарго на поставку оружия в Палестину для еврейских поселенцев). Мама была для меня очень большим авторитетом. Она считала, что ее сыновья обязательно должны получить высшее образование и жениться на еврейках. Первая моя жена - еврейка, у нас двое детей. От второго брака у меня дочь.
В 1945 году вся наша семья вернулась из эвакуации в Эстонию. Сначала папа работал в министерстве лёгкой промышленности на высокой должности. А в 1947 году его арестовали. До сих пор не знаю, что явилось причиной ареста. Через 9 лет его освободили с реабилитацией Президиума Верховного Совета СССР. Этот арест наложил на отца отпечаток, он никогда не хотел об этом говорить. Сейчас, когда думаю об этом и сопоставляю разные исторические факты, мне кажется, что это был “заказ на специалиста“. В 1947 году в Силламяэ стали разрабатывать урановые рудники. Там нужен был сильный специалист, который знал бы и местные условия, и другое, и третье... И папа был, на мой взгляд, самый подходящий кандидат. Всё время ареста папа проработал главным экономистом в Силламяэ и Нарве. К папе мы ездили только на свидания, а мы жили в это время в холоде-голоде, мама одалживала поштучно и брикет, и картошку... Маме было тогда очень тяжело... С воспитанием мне повезло. В юности, когда папа был не с нами, у меня было два еврейских опекуна. Это старший брат моей мамы Хирш Каменовский, который был исключительно интеллектуальным человеком. Когда он уже вышел на пенсию, то занимался тем, что собирал заимствованные из иврита слова в других языках мира. На его похоронах говорили много хороших слов о нём, и его друзья сказали, что он их всех научил любить свой народ. Второй опекун - мамин двоюродный брат Арон Тамаркин, известный музыкальный критик, воссоздатель музея театра и музыки в Таллинне. Они оба очень сильно повлияли на моё еврейское самосознание.
Я очень долго искал себя, занимался астрологией, окулистикой... Но потом понял, что это всё ерунда... Где-то к 40 годам я понял, что без Б-га, без веры не могу жить. Сейчас не могу сказать, что я неверующий, но, к сожалению, я не знаю иврита. Молитвы читаю каждый день, как умею, в русской транскрипции. Иногда хожу в синагогу на молитвы. Молюсь, когда мне тяжело, молюсь за Эрец- Израиль, за свой народ, молюсь за своих близких, за их здоровье и благополучие.
С юности я интересовался историей религии. Сейчас значительный интерес для меня представляет еврейская символика и происхождение алфавита.
Я был очень далёк от еврейской общины. Пришёл в общину почти случайно. Мой одноклассник Марк Рыбак, создавший Еврейский музей Эстонии, когда должен был уехать в Израиль, предложил мою кандидатуру на место директора музея. С тех пор я уже стал больше вникать в дела общины, и вижу, что в Еврейской общине делается огромная работа. Помогают старикам, молодёжь приобщается к нашим Традициям. Вижу, как организовываются лагеря для школьников, как в Шабат они зажигают свечи, читают на иврите молитву. Это возрождение Традиции, которой мне не хватало, к которой мне пришлось идти самому. Думаю, что моя задача как директора Еврейского музея - создавать мост между еврейским и эстонским обществами, объяснять, кто мы, откуда и какова наша миссия.
______________________________________
материал подготовила к публикации: Галиа Келензон
фото: из личного архива