ЕВРЕЙСКИЙ ПАСПОРТ
Йосиф Бененсон
Бабушек, дедушек с маминой стороны знаю очень плохо, потому что они жили в Польше, в Варшаве. Я только один или два раза был там, когда был маленький. Моя сестра родилась в 1912 году в Вильно, тогда это был польский еврейский город. Бабушка, дедушка с папиной стороны жили в Таллинне. Дедушка Абрам был один из самых набожных евреев в Таллинне. Это все знали и признавали. Когда бабушка умерла в 1926 году, дедушке было 85 лет, он переехал к нам. В синагогу он уже ходить не мог, и к нам домой приходили его друзья, их было достаточно для миньяна. Помню, как дедушка молился дома, я стоял рядом. У нас дома отмечали все еврейские Праздники, осуществляли обряды и молитвы . Друзья дедушки даже шофар приносили и трубили у нас дома. У дедушки было своё место в синагоге. На фотографии старой синагоги в Таллинне можно увидеть это место, недалеко от Арон Кодеш. Конечно, с тех пор, как дедушка переехал к нам, наш дом стал абсолютно кошерным. Маме было далеко нелегко так строго всё соблюдать. Мне тогда было семь лет, но всё это хорошо помню. Дедушка по профессии был столяром высшей категории. Бабушка Зельда была домашней хозяйкой, помню только, что она была маленькая, тихенькая, спокойная.
Я - третье поколение нашей семьи в Эстонии. Корни моих родителей из Белоруссии, из Пинска. В начале прошлого века, до Первой мировой войны, они жили в Петербурге, потом переехали в Эстонию. Когда в 1918 году Эстония стала самостоятельной, и был подписан Тартуский мирный договор, один из его пунктов гласил, что все граждане Эстонии имели право вызвать своих родителей, которые жили в советской России, без всяких препятствий. И тогда родители моего отца переехали в Таллинн. Папа и мама знали друг друга ещё с детства. Папу звали Исаак, маму — Мария. Я родился в Таллинне 3 июня 1919 года. Моя мама была домашней хозяйкой. Папа был не очень богатым, но и не очень бедным. Сегодняшним языком можно сказать, что он работал коммерческим директором на фабрике “Rauaniit“. Это была текстильная фабрика, недалеко от вокзала. Потом папа купил дом на улице Vilmsi, и мы переехали в собственный дом. Кроме того, папа создал фирму “Kaubanduskontor I.Benenson“, которая занималась импортом фанеры-шпона, в основном, из Чехословакии. Во дворе дома был построен склад. Фирма состояла из двух человек: папы и бухгалтера Юргенса. Она просуществовала до установления в Эстонии советской власти в 1940 году.
Незадолго до своей смерти, в 1930 году, дедушка сказал, что он меня будет готовить к Бар-мицве так, как ещё никто не делал. Но, к сожалению, он умер за пять месяцев до моей Бар-мицвы. К Бар-мицве меня готовил господин Жаботинский. Он работал учителем. Я к нему ходил четыре месяца 2-3 раза в неделю. Я помню свою Бар-мицву. Это было в старой очень большой красивой Таллиннской синагоге, которая вмещала 500 человек! Женское отделение было, как минимум, на 100 человек! Моя Бар-мицва стала большим праздником. Пел мужской хор синагоги, которым руководил господин Гуревич. Как сейчас это помню!.. Вот я стою и читаю Тору. Представляете, 13-летний подросток, на которого обращено всеобщее внимание!.. В еврейской семье, единственный сын - это же «пуп земли», всё вокруг него крутится... Кроме того, в нашей семье было ещё то, что у моего дедушки я был единственным внуком, наследником по этой линии, все остальные были внучки. Это уже абсолютный «пуп земли»! Но я особо это не чувствовал, так как родители меня не баловали и не делали из меня чего-нибудь особенного. Когда мне было два года, мои родители пригласили в семью одну эстонскую даму, она владела эстонским, русским, немецким и французским языками, в качестве моей воспитательницы. Родители между собой говорили по-русски, когда дедушка переехал к нам, тогда говорили на идиш. В два года я стал говорить на русском, немецком, эстонском языках. Когда мне было 5 лет, мои родители решили, что я должен говорить и по-французски:) И к нам приходила учительница французского языка, которая учила меня и сестру. Я поступил в третий класс начальной школы, первые два класса меня готовила моя воспитательница. С пятого класса я поступил в Таллиннскую немецкую реальную гимназию, которую и закончил. Это была элитная школа, среди евреев очень популярна и весьма интернациональна. Я помню, у нас в классе были ученики 10 национальностей. Вопрос о еврействе там не существовал. Но от обязательного урока «Божье слово» евреи были освобождены. В то время в Таллинне было пять немецких гимназий — две мужские, две женские, одна смешанная.
Во время независимости Эстонии (1918-1940) евреи всегда чувствовали себя евреями и никогда не скрывали это, как это было, к сожалению, в Советском Союзе. В эстонском паспорте не было графы «национальность», но где это нужно было, мы указывали, что мы - евреи. Была Еврейская школа, синагога, около 40(!) еврейских официальных организаций, в том числе, две студенческие корпорации, две скаутские организации, различные клубы. Когда я проходил срочную службу в эстонской армии, в армии был закон, по которому евреи на Рош hашана и Йом-Кипур получали три выходных дня. Но всё-таки определённый антисемитизм был. Например, офицерами евреи стать не могли, на государственные высокие посты евреев тоже не брали... Но на бытовом уровне антисемитизма в то время в Эстонии не было.
Когда я закончил школу, мне было 17 лет. Родители решили послать меня учиться в Италию. Почему в Италию, ведь в то время это была фашистская страна во главе с Муссолини? Дело в том, что в странах с тоталитарным режимом деньги не конвертировались; так было не только с итальянскими лирами, но и с советскими рублями или германскими марками при Гитлере. Италия нуждалась в иностранной валюте и делала всё для её получения, в частности, и взиманием платы за учёбу с иностранных студентов. К примеру, иностранным студентам за свою учёбу надо было платить только 10% номинальной стоимости лиры. Эстонская крона в то время была твёрдой валютой и высоко ценилась. Кроме этого, вступительных экзаменов при поступлении в высшие учебные заведения для иностранцев не было. Единственный экзамен, который требовался - знание итальянского языка, но и этот экзамен был формальный, и, как правило, студенты от него освобождались. Так я поступил в Миланский политехнический институт.
1939 год. Я проучился два года, но началась война. Стало опасно оставаться в Италии. Я вернулся в Эстонию. Родители тогда говорили: «Ну что, год пройдёт, а там посмотрим... войны не будет...» Я пошёл служить в эстонскую армию... Но судьба оказалось другой...
1940 год. В Эстонии была установлена советская власть. У папы отобрали дом... нам дали только половину одной квартиры. Папино предприятие ликвидировали... Умерла мама... Папа начал работать в Спецторге. После армии я пошёл работать в прокуратуру Эстонской железной дороги переводчиком. Началась война и для нас. Прокуратуру переорганизовали в военную прокуратуру. За две недели до прихода немцев часть сотрудников прокуратуры на корабле ночью отправили в Ленинград... Началась блокада Ленинграда... Голод... У меня было сильное истощение.., становилось всё хуже... Решили меня эвакуировать. Я уже еле ходил...- на машине ночью перевезли меня через Ладожское озеро и дальше поездом в Ташкент. Уже подъезжая к Средней Азии, мы попали под снежный буран, и поезд стоял трое суток, не двигаясь... И там я отморозил себе ноги... Когда мы доехали до Ташкента, я уже ходить не мог, началась гангрена...В госпитале мне ампутировали часть обеих ступней... В 1944 году я вернулся в Таллинн, пришёл в нашу квартиру, она оказалась уже занятой. Мне с папой из пяти комнат оставили две... Но и потом приходилось ещё доказывать своё право жить в своём доме...
После войны Таллиннская синагога стояла в развалинах... В Таллинне осталось уже очень мало так называемых местных евреев. Большинство евреев в Эстонии были приехавшие сюда после войны из других советских республик. Я жил жизнью обычного советского человека, мало связанной с еврейским образом жизни. Работал на Эстонской железной дороге, там у меня были коллеги-евреи, мы знали друг друга и то, что мы евреи. Когда открылся молельный дом на улице Magdaleena, я иногда приходил туда. Там проводились еврейские Праздники, Шабатние службы.
Когда открыли новую синагогу и приехал раввин Шмуэль, я пошёл к нему, представил себя. Тогда синагога ещё была на втором этаже общинного центра. Раввин пригласил меня на открытие синагоги, и с того момента я стал приходить в синагогу регулярно. Я человек верующий, верю в Б-га, потому что у меня есть лично все основания верить в то, что есть Что-то Высшее. В моей жизни есть такие повороты судьбы, которые нельзя никаким образом объяснить случайностью, были такие события, которые не должны были случиться, а всё-таки, к счастью, случились. Любая другая нация, кроме евреев, имея такую историю, уже давно исчезла бы с земли. Исчезли нации побольше, чем еврейская. Что евреев сохранило — это только две вещи: религия и Традиции. Конечно, некоторые еврейские Законы нам непонятны, даже кажутся нелогичными. Но если не было бы этих строгих еврейских Законов, то евреи давным давно исчезли.
Синагога для меня — это Дом, куда идёшь и чувствуешь, что ты уже оторван от бытовых дел. В синагоге я чувствую близость к Всевышнему, просто чувствую себя хорошо. Горжусь, что я - еврей и никогда не скрывал этого. Как нам здорово повезло с нашим Раввином! Это золотой человек! Он такой душевный, отзывчивый, всех понимает, к тому же - человек сегодняшнего времени! Очень хочется, чтобы сегодняшнее поколение и будущие поколения евреев глубоко в душе чувствовали, что они евреи и этим гордились, чаще посещали синагогу, никогда не забывали о нашей истории и высоко чтили еврейские Традиции.
__________________________
материал подготовила к публикации: Галиа Келензон
фото: Галиа Келензон