ЕВРЕЙСКИЙ ПАСПОРТ
Адик Левин
Я всегда, шутя, говорю, что был задуман в капиталистическом обществе, а родился в социалистическом :) Я был задуман у моих родителей Двейры Левин-Шамес и Нэхэмия (Наум) Левина в эстонское время, а родился уже в советское время, в августе 1940 года. В 2010 году мне исполнилось 70 лет, и я думаю, что наше поколение - очень счастливое поколение. То, что пришлось нам пережить, и то, что нам пришлось увидеть и почувствовать, ни одно поколение за всю историю человечества не видело! Наша семья была эвакуирована в Сибирь.., потом, когда мы вернулись, сталинизм... Помню, как отца хотели убить... его послали в колхоз работать, а он с одной рукой после войны... Гагарин полетел в космос.., потом появился телевизор с чёрно-белым экраном.., цветной телевизор.., потом Интернет.., мобильный телефон...
У нас большая семья, во многих странах есть наши родственники. Родные в Израиле организовали сайт в Интернете, чтобы можно было собрать вместе всю нашу мишпуху. Со стороны мамы наша родословная прослеживается в Прибалтике с семнадцатого века. Прапрапрадед — из Вильнюса. В Вильнюсе якобы имеется даже улица его имени, он был Ребе. Прибалтика на всю жизнь остаётся для меня Родиной. Мой дедушка, его фамилия Шамес, был каким-то бизнесменом, покупал-продавал. К сожалению, когда началась война, он не хотел с моими мамой и папой эвакуироваться. Он не верил, что может случиться что-то плохое, он не хотел оставить свой дом и остался в Эстонии. И мамин младший брат тоже остался в Эстонии... Их убили... Это было варварство! Все евреи, которые остались в Эстонии, все были уничтожены...
У папиного папы, его звали Рувен, тоже был небольшой гешефт, покупал-продавал сахарин и прочее. Он жил с нами. Бабушка и дед со стороны отца во время эвакуации были в Сибири, поэтому они выжили. У них было одиннадцать детей. Многие были очень талантливые люди. После войны в живых из этой семьи осталось четверо... Дедушка Рувен соблюдал все еврейские Законы. Помню, как собирался миньян для молитвы. Когда мужчин не хватало, всегда звали нас, так как у нас в семье было сразу четыре мужика:) Нам всё объясняли, но я и мои братья ничего не понимали, нам казалось, что-то непонятное бубнили...
Мои родители — валгаские. Вообще-то в Валга когда-то была довольно большая еврейская община. Сейчас в Валга остались единицы евреев... Когда мама окончила среднюю школу, она хотела пойти учиться на фармацевта, но вышла замуж, появились дети, поэтому её учёба прервалась. Отец работал у Юдейкиных, у них было несколько магазинов тканей. Юдейкины были очень состоятельные люди. Отец работал, как тогда называли, вояжёром: он разъезжал и совершал торговые сделки. Когда родители поженились, они вместе работали в магазине в городе Валга.
Я рос в еврейской семье. Помню, как в детстве ходил к раввину, учил иврит. Дома у нас была кошерная еда, праздновались все еврейские Праздники, конечно, насколько тогда это было возможно. Это было очень бедное время. Папа был коммунистом, и ему в синагогу нельзя было ходить, так как в советское время это уже было опасно. Он заботился о своей семье, в которой было три сына, нужно было их кормить, одеть, дать образование... После того, как мы вернулись из Сибири в 1945 году, я подружился с эстонскими мальчиками. Когда мне надо было идти в школу, то я пошёл в эстонскую школу. Мои братья подружились с русскими парнями, и они пошли в русскую школу. В школе, насколько помню, в Валга, а потом я учился в Пярну, у меня не было имени. Моё имя было Хацкель, но это имя как только не перевёртывали! Моё имя никто не умел правильно писать, всегда делали ошибки в написании. Когда где-нибудь в общественных местах говорил своё имя, все начинали шушукаться... Я устал от того, чтобы доказывать всем, что я не «верблюд»... И, когда я получал паспорт, записал своё имя Адик, так меня называли дома. Теперь мне стыдно за это. Теперь я понимаю, это была ошибка Но это был мой метод борьбы, так как меня никто не мог защитить, и я очень болезненно ко всему этому относился. Проблема была ещё и в том, что физически я был несильный. В моих бедах я виню, в первую очередь, самого себя: если бы у меня был хороший кулак, то мне было бы легче жить. Даже в подростковом возрасте у меня не было имени, меня звали «юудикраби» (juudikrabi), это можно перевести «жид». Это был неосознанный антисемитизм. Я не считаю, что мои ровесники были антисемитами. Когда рассказывал об этих моих проблемах родителям, то они меня учили, что всегда надо быть выше этого, учили, как надо бы отвечать. На улицу меня защищать папа не ходил, он был инвалид, потерял на войне одну руку, ударить кого-то он не смог бы... Мама была очень интеллигентным человеком, она никогда не стала бы выяснять... В начале пятидесятых годов в Эстонии не очень-то люди приветствовали, когда на улице говорили по-еврейски. Мои родители между собой всегда говорили на идиш. В то время это было большим гражданским мужеством.
После окончания школы надо было решать, куда идти учиться и кем стать. После всего пережитого мне не хотелость продолжать своё образование в Эстонии, я хотелбежать из той среды, в которой рос. Своё образованиерешил продолжить в Ленинграде и поехал поступать в Ленинградский педиатрический институт. Так как я закончил эстонскую школу, мне пришлось многое переучить на русский язык. Это был 1961 год. В этот год я не поступил и уехал обратно домой в Эстонию. Но сам себе сказал: «Я поступлю!» Приезжаю на следующий год поступать в этот же институт, подаю документы. Служащая, увидев, что я из Эстонии, направляет меня в приёмную комиссию, где мне говорят: «Эстонии дано десять мест, Вы можете ехать в Таллинн, подавать документы и сдавать там экзамены». И здесь начинается самое интересное. По результатам экзаменов я прохожу третьим-четвёртым, поэтому был уверен, что я поступил! Я стал ждать официального письма о моём поступлении в институт. Этот день я запомнил особенно отчётливо. 25 августа 1962 года, как сейчас помню, я пошёл в магазин, когда возвратился домой, мама стоит у дверей и говорит:
– Адик, большое несчастье... тебя не приняли в институт...
– Почему не приняли?
– Я не поняла всё, давай позвоним, выясним.
Я позвонил в отдел кадров Министерства здравоохранения Эстонской ССР, и в этот же день поехали с отцом в Таллинн. Нас приняла инспектор, симпатичная женщина, которой я обязан до сих пор. Она сказала: «Ректор Ленинградского педиатрического института посмотрела Вашу национальность и сказала, что Вы - не национальный кадр(!). Я объяснила ей, что он — молодой человек из Эстонии, кончал эстонскую школу, его все предки из Эстонии...»
Этот отказ был для меня катастрофой! Из Министерства здравоохранения позвонили в ЦК компартии Эстонии, там ответили: «Этот вопрос решает ректор». Позвонили в ЦК в Москву. Ответ был: «Мы не вмешиваемся в это дело». И тут вдруг меня осенило: «У меня есть документы, что я поступал в Ленинграде и что мне вернули документы и послали в Эстонию сдавать экзамены». Опять обратился к этому же инспектору из Министерства. Она тут же при мне позвонила ректору Педиатрического института и стала громко говорить по телефону: «Мы его выбрали от Эстонии, он окончил эстонскую школу, он же полноправный гражданин Советского Союза!» И тогда ректор в Ленинграде сказала: «Ну, хорошо, пусть приезжае...т» Опять поехал в Ленинград, пришёл в институт, полдня(!) простоял у кабинета ректора, потом меня позвали и сказали: «Идите оформляйтесь...» Ещё один интересный факт. На третьем курсе один из экзаменов мне пришлось сдавать именно этому же ректору, кто не хотел меня принимать в институт. Увидев меня, она воскликнула: «А, Левин, здрасте!» У меня было такое чувство, как будто бы волк поймал зайца... Не помню, что я отвечал тогда, но экзамен сдал на «5»! Этим ректором была очень красивая женщина, я запомнил, что она курила «Беломорканал»... Не думаю, что она была политическим антисемитом, она просто была продуктом советской системы...
Когда закончил институт, я хотел вернуться в Эстонию. К этому времени был уже женат. Но в Эстонии мою жену нигде не брали на работу, поэтому был вынужден уехать в Казахстан. Там я увидел совершенно другой мир. Для меня Казахстан является советской Африкой. У большинства казахов многодетные семьи. В первые же недели после моего прибытия в Казахстан местные евреи нашли меня, пригласили зайти вечером в гости. Сидим мы, человек 15, разговариваем. Разговор был такой: «Адик, мы - нерелигиозные евреи (там не было никакой синагоги), но мы все друг другу помогаем». Все евреи там были на хороших должностях: директором был обязательно казах, а его заместителем был еврей, который всем этим правил. Только главный врач был еврей - Семён Аронович Тёмкин. Тогда в Советском Союзе уже начались трудные времена со всем и с питанием тоже. Они сказали: «Если у тебя будут проблемы, вот тебе телефон, звони, тебе помогут. Но учти, ты - детский врач, у нас у всех дети, когда будет нужно, ты нам тоже поможешь». И, знаете, эта система работала очень здорово! Все евреи друг друга уважали, ходили в гости друг к другу, чувствовали, что мы все объединены, как семья. Я только в Казахстане стал понимать, что где бы еврей ни жил, он адаптируется с местными. Ведь еврей сделан из такого «теста», что где бы он ни жил, он умеет интегрироваться. Поэтому эстонские евреи очень похожи на эстонцев, но со своим привкусом. В России - на русских, украинские евреи очень многое взяли от украинцев. Казахские евреи очень сенситивные, спокойные, все авторитеты, с которыми считались, но они никуда не вмешивались, друг друга защищали. Казахские евреи взяли от казахов гостеприимство. Приведу, для примера, один случай. Я должен был выезжать по вызову больных пациентов по всему району. Однажды зимой был очень сильный мороз, градусов 30. Наша машина заглохла. Стали замерзать в степи, у шофёра к тому же был сахарный диабет, у него начались судороги... И тогда мы нашли одну хибару, где жили чабаны. Эти чабаны привели нас в дом, дали нам стакан водки, накормили, а потом только спросили, кто мы такие. Они отдавали последнее, сначала накормили гостей, а потом своих детей.. Это казахская культура! Я был этим поражён! Хотя в Казахстане было очень трудно жить, трудно работать, я глубоко зауважал казахов.
Через несколько лет вернулся домой из Казахстана. К тому времени у меня уже было звание Кандидат наук. Но Эстония меня принимать не хотела. Реадаптация была очень сложной. Второй раз в жизни я получил отказ, в связи с тем с тем, что я - еврей. Я слышал, как эстонцы не понимали: «Как это, приехал из Казахстана, и он ещё по-эстонски говорит?...» Мне было настолько больно, что меня так игнорировали... И я решил уехать в Казахстан обратно. В эти годы я всё время думал, как мне жить дальше? Никогда не забуду 1974 год, осень... Я сидел в кафе «Таллинн» и думал об эмиграции в Израиль, в Америку... Думаю, если бы я рос в эстонском инкубаторе, может быть, и уехал. Но 6 лет учёбы в Ленинграде и 7 лет работы в Казахстане дали мне понять, что всё-таки я был прибалтом, евреем-прибалтом. Я остался в Эстонии.
Благодаря тому, что являюсь автором гуманной медицины новорожденных, объездил весь мир,
в более 30 странах выступал с лекциями. Находил евреев везде, и они меня - по моей фамилии:) Но в 2005 году фамилия Левин сыграла для меня роковую роль. Я был выдвинут Правительством Эстонии кандидатом в Комитет по правам ребёнка при ООН. Я прошёл колоссальную школу дипломатии в Хельсинки, в Женеве, в Нью-Йорке, встречался с Послами при ООН со всего мира. Кандидаты в Комитет утверждаются на заседании ООН. На соответствующем заседании за меня проголосовало 59 стран, для утверждения надо было 80... После голосования компетентные люди мне сказали, что, по-видимому, арабские страны не голосовали за меня из-за моей еврейской фамилии... В 2015 году в День защиты детей мне была вручена большая награда - премия "ELUTÖÖ". При вручении отмечалось, что награда дана в знак признания заслуг по защите здоровья, благополучия и прав детей. Кроме этого я также был удостоен титула "Laste ja noorte lemmik" - любимец детей и молодёжи. Мне эти награды особенно дороги, так как моей мечтой всегда было посвятить себя детям, их здоровью и благополучию.
Несколько лет назад стал интересоваться и изучать влияние питания на здоровье и самочувствие человека. Так я познакомился с индивидуальной программой питания, которую изобрёл еврей, доктор Волков из Москвы. И когда стал глубоко изучать эту систему, я только из неё понял, насколько еврейский подход к питанию правильный! То есть, кошерная еда, когда нельзя смешивать молоко с мясом и другие заповеди кашрута - это всё АРХИВАЖНО! Эта система правильная, и, действительно, обеспечивает хорошее качество жизни. Кошерная еда - это хорошая возможность улучшить своё здоровье и самочувствие. Современные евреи должны пересмотреть, как они питаются. Питаться надо правильно. Мы должны научиться сохранить и удержать своё здоровье.
Б-г так распорядился, что мы родились евреями. И это огромное счастье! Наш народ в очень многих вещах оказывается в роли пионеров. Я думаю, евреи должны себя беречь, мы очень нужны всему миру!
_______________________________
материал подготовила к публикации: Галиа Келензон
фото: из личного архива